▚▚▘ ▍☰ ▍▚ - ▞▚ ▙ ▛▚▞▜ ▞▚ ▛▟ ▞▚ ❰

Электронная литература и деятельное чтение

Позиция чтения бумажного текста исходит из режима абсолютного доступа: возможность в любой момент охватить объем и уточнить деталь кажется неотменимым правом читающего, которому повезло оказаться в позиции после-письма, когда так или иначе в письме уже произошло всё, что могло произойти. Приступающий же к созданию этого лучшего из миров руководствуется логикой первой необходимости, в которой применяемые лингвистические/нарративные процедуры неизбежно совпадают со своими задачами, поскольку расстояние, заставляющее вещь двоиться на замысел и становление, еще не обретено, как и объем материала, предоставленный тишине чтения. Насущность движения и роскошь взгляда определяет их дальнейшее столкновение, не способное изменить ни траектории, ни природы этих антагонистических векторов.

Для письма помимо пространства До, переходящего в пространство После, существует и длительность, в которой у пишущего обретается свобода удержания речи, а у читающего сужается угол зрения. Пишущему доступно чуть больше, читающему чуть меньше. Эта развертка возможностей, предоставляемая пишущему, на самом деле, при любых обстоятельствах, в случае чтения препятствует мгновенному доступу ко всей полноте текста: полнота начинает предполагать и пространство отвергнутых вариантов, а также постоянную неопределенность дальнейшего. Для охвата неявленных возможностей текста оказывается недостаточно сколь угодно внимательного, но пассивного, взгляда, и такой текст приглашает к активному взаимодействию с ним. Эти неявленные возможности «проявляют» себя через намеренную техническую затрудненность доступа к текстовым фрагментам: часть текста невидна, часть нечитаема, и все они вместе предполагают возможность привести их в доступный вид. Эта свобода письма сходу назначать словам цену напрямую заимствуется у читающего, который более не способен игнорировать процедурную природу создания текста. Чтение превращается в опыт рекурсии, который всегда ставит один и тот же вопрос о том, до какой степени опыт чтения воспроизводит опыт письма. Это та область затемненного совпадения, где встреча письма и чтения оказывается возможной, и этот опыт, в свою очередь, возможен только при снятии драматического антагонизма, о котором я говорил. Программы-генераторы вроде Aleph Null (Джим Эндрюс) или «конфигуративные» тексты вроде Unreading (Кирилл Азерный), в числе прочего, ставят задачу показать, как техническое усложняет, а не упрощает акт чтения, и как технически усложненный акт чтения выигрывает у «бумажного» чтения с его «абсолютным доступом» к тексту за счет встречи с «процедурной образностью» письма, обращенного к читающему своей хаотичной технической стороной.

Деятельное чтение, требующее активизации пользовательских навыков работы с предлагаемыми интерфейсами, противостоит пассивности «охватывающего» чтения с его полным доступом к тексту в любой его точке, призывает к отказу от абсолютной визионистской власти чтения в пользу чтения как активного действия, направленного на преодоление радикальной дистанции между чтением и письмом.

Кирилл Азерный

Человек является частью компьютерной системы он дает команды или директивы, которые в итоге на самом низком уровне, превращаются в байт-код, а еще ниже в электрические импульсы.

Компьютерные системы обманывают нас, неслучайно первой задачей в эпоху перфокарт перед разработчиками стаяло создать иллюзию у пользователя полного владения всеми ресурсами ЭВМ. Человек находится на вершине этой иерархии (самым высокоуровневым языком программирования), потому что он является источником изначальной директивы. Но нельзя говорить здесь о полном контроле и даже о понимании им всего происходящего. Ярким примером являются исследования и практики в области Deep learning. Разработчики DL уже заявляют: «Мы не совсем понимаем как это работает, но это работает».

Сейчас мы уже не можем отрицать влияния кино, как тотал’(итар)ного искусства, реструктурировавшего сознание, не говоря уже про влияние на остальные искусства. Кибернетика ﹣ это новый виток тотальной реструктуризации на всех уровнях. Попытка этого проекта заключается в том, чтобы отрефлексировать эту иерархическую иллюзию, попробовать увидеть 25 кадр кибернетики.

Али Алиев

ФАЙЛЫ СМЕРТИ — это вообще-то вполне существующая часть интернет-фольклора, вышедшая из крипипаст, страшных историй с отсутствующим авторством. В какой-то момент эти истории начали приобретать трансмедиальный характер, к текстам добавились ролики, сами по себе жуткие, но отдельно не несущие особого смысла.

Крипипасты о файлах смерти, из-за бесконечных повторов напоминавшие нейросеть, часто заключали в себе описание страшного видео (файла/сайта/серии тв-шоу), историю его обнаружения и рассказ о том, что делают с собой люди после просмотра: лишают себя глаз, сходят с ума и так далее. В такой пугающей подготовке к самим роликам, которые имеют мало общего с обычными скримерами, торчит их текстоцентричность — текст заряжает собой самый неважный ряд картинок/сцен/записей: ты видишь, скажем, просто мужчину в коридоре, ничего не происходит. Но что-то такое есть в его глазах, что заставляет людей делать что-то такое с собой, и ты знаешь об этом (только что прочитал), и ты сам как бы готов это сделать.

Сейчас этот жанр не очень популярен, многие мои знакомые о нем даже не слышали, но «файлы смерти» не пропали — их заменили настоящие файлы смерти, то есть те, за которыми стоит не (без)авторский вымысел, а действительное насилие: школьни_цы листают «новостные» телеграм-каналы с «видео без цензуры», снафф-видео разлетается по ВК (один из таких ужасающих роликов я и сам обнаружил в семь лет на только что купленной (!) Нокии, он описан в первом тексте цикла). Эту неутешительную динамику и некоторые другие вещи мне и хочется выявить — адекватно предмету — трансмедиально.

Егор Зернов

Если технология никогда не нейтральна, то какой оказывается поэзия, напрямую подключающаяся к ней? Этот вопрос особенно сложно игнорировать, когда интернет — это не только зона свободы, но и зона контроля, а между контролем и смертельной опасностью — минимальное расстояние.

Не все художественные и поэтические работы, связанные с веб-технологиями, беспроблемны. Они способны ставить вопросы, но бывает и так, что эстетизация в них может обернуться технократией. Может быть и другое: восприятие виртуального пространства как “всего лишь очередного медиума”, в который можно поместить что угодно. Эта позиция тоже не безобидна: при таком подходе ускользают из внимания фреймы опыта и определенные способы управления восприятием, которые приносит с собой технология. Думаю, не анализируя эти свойства в ней, легко в конце концов перестать замечать их и в своем письме.

Этот альманах кажется мне подходящим местом, в котором вопросы об импликациях веб-эстетики и вообще связки текста и технологий могут быть заданы — как из самого альманаха вовне, так и к работам внутри проекта.

***

Моя работа UX BACKROOM | OCEAN берет за основу сюжет о том, что основная масса всего интернет-трафика проходит через подводные оптоволоконные кабели, расположенные на дне океанов по всей Земле. Этот способ связывать материки друг с другом содержит множество значений: от колониальной истории такого способа связи, проблем глобализации, финансовых, экологических вопросов до онтологической антиномии континуальности (потоков) и дискретности (единиц передачи информации). Кроме того, первые медиа, известные с античности, это именно природные стихии – вода, земля, огонь и воздух, что выводит сюжет с кабелями на уровень медиатеоретических и эпистемологических проблем, о чем подробно пишет Melody Jue в своей книге “Wild blue media. Thinking through seawater”.

Для меня особенно важно, что эта история с подводными каналами связи показывает: коммуникация — это не бестелесный процесс курсирования невидимых массивов данных. Она не свободна от сред, в которые она включена и в которых есть свои правила. Другая гравитация, другая перцепция, в конце концов, другой способ мыслить — это всё незаметно подступает к нашим экранам, как морская вода, вместе с загруженными битами информации, стоит только задаться вопросом о происхождении того, что мы воспринимаем как данность.

Это позволяет осознать свой user experience в сети как гетеротопический backroom — пространство из недр веб-фольклора, по легенде оформляющее опыт каждо:й оказавше:йся там блужданием по бесконечным пустынным местам – иногда жутким, иногда щемяще знакомым. Я предлагаю представить, где в нашем опыте скрывается возможность пройти по этим местам по-другому. Тайная связь интернет-повседневности с другими средами и способами жить дает возможность посмотреть на веб-культуру и поэзию, существующую в интернете, как на проблему инфраструктур, каналов информации, включенных в определенные материально-дискурсивные условия, не свободные от политик, искажений и материальных ограничений. И в конечном итоге задаться вопросом о своей позиции и расположенности своего знания среди всего этого.

Анна Родионова

Письмо по своей сути мне кажется подобным воде, чья проникающая способность не знает пределов. Когда такая сила в твоих руках, возникают мысли о запредельном. Искушение заглянуть за грань не оставляет в покое. Таким потусторонним для меня явилась видеолекция Романа Михайлова на тему "Группы и теориия гомотопий". Я подумал, что единственный способ для меня вплестись в эту структуру – письмо. Пребывая в абсолютно чужеродной среде, я создавал петли из чернил, чтобы поймать хотя бы какие-то намёки на понимание. В грохочущих потоках символов, знаков и смыслов математической стихии, мне удалось уловить некие, очень плотные сгустки, которые я тут же наносил на белый лист. В итоге получился орнамент опыта моего взаимодействия с непостижимым, ставшим возможным, благодаря письму. Этот отпечаток, я решил использовать как ядро, пока ещё не существующей гибридной структуры – симбиоза математики и литературы, которая возможна в пространстве письма.

"Полиморф" – ризома, чьи пучки нитей разрастаются ассоциативными цепочками, это – попытка выхода из зоны комфорта, с целью освоения новых земель. Каждый исторический виток обусловлен обновлением в разных сферах. Основным медиумом письма очень долгое время была бумага, в частности книги, и по сей день им остаётся, но в меньшей степени, нежели виртуальное пространство. Как я говорил выше, письмо обладает проникающей силой воды и легко осваивает новые формы жизни для себя. Текст, напечатанный в книге – статичен, предметен, долговечен, памятник; в виртуальной среде – подвижен, в постоянной опасности стирания, наиболее приближён к континуальности настоящего момента – к истоку своего рождения и смерти.

С одной стороны е-литература – среда горизонтальных иерархий, где между пишущим и читающим максимально сокращено расстояние в обход издательств и других структур; о таком могли только мечтать авторы предыдущих поколений, но всегда есть обратная сторона медали – в данном контексте это – в какой-то степени обесценивание контента, разрастающегося с каждым днём, рассеяние внимания читателя, неспособность фокусироваться на чём-то долго; книга всё-таки отключает тебя от других информационных потоков. Что с этим делать, я не знаю. Наверное, надеяться на удачу встретить своего потенциального читателя. По крайней мере, виртуальное пространство – всего лишь очередной медиум, с которым нужно учиться взаимодействовать, предоставляющий огромные возможности бытования письма и симбиоза различных дискурсов, доказательством чего является "Полиморф".

Александр Фролов

Геймдев и поэзия сходятся между собой реже, чем другие медиа-гибридные форматы (в том числе и на русскоязычном пространстве). Что происходит и из-за противоречий в дискурсивности, и сложностей при инкорпорировании механик письма в игровые механики.

Однако такой опыт необходим и возможен для переосмысления письма через оптику геймплея. Так в работе "скример" смешивается несколько игровых механик. Получилась ностальгическая аркада сапер на типичном для хоррор-игры фоне под ожидание скримера. Части текста открываются в соответствии с верным ходом в сапере. Иначе если ход будет неверным и вы не заминируете бомбу в сапере, то не сможете открыть оставшиеся части текста, а также получите уведомление о прекращении игры и наставление о новой попытке и чужом наблюдении. Метафора паноптикона. В итоге мы в ожидании мягкого скримера как элемента интернет-фольклора, и все равно ловим иное ностальгирование.

UPD: Кто дышит в спину мне? Кто был забыт не мною?

4 записки, которые можно получить в ходе игры при верных ходах. После получения этих записок ничего не следует. Это и есть "мягкий скример". Выходили ли мы когда-то из этого состояния?

И после one shot или gang kill, услышишь ли ты:

I had a dream, which was not all a dream. The bright sun was extinguish'd.... Byron. Darkness

?

Благодарю Али Алиева за помощь, реализацию и привнесение своих идей в этот проект.

Оли Цве